Лейпциг – Гарц

 

Накануне мне приснился сон, что мы едем с Инго на кемпере в субботу в Лейпциг и на автобане попадаем в аварию. То есть, не мы попадаем, а мы в нее «въезжаем». И какой-то голос говорит: «Но с нами ничего не случилось». Ладно. В пятницу мы выезжаем с Инго в очередное путешествие, и я говорю ему: «Но в субботу, когда мы поедем в Лейпциг, мы должны быть особенно осторожны на автобане», - и рассказываю ему сон.  «Тогда пристегнись покрепче», - говорит «утешитель» Инго, – «потому что мы уже едем в Лейпциг». Доехали мы хорошо.

Полуязыческая вера русских в сны и суеверия совсем не свойственна немцам. У них религиозность, даже если они сами себя, как Инго, считают абсолютно неверующими, почти на генетическом уровне: у них многие христианские добродетели являются нормой жизни. Они, например, не лгут, даже если это им осложняет жизнь. Они очень трудолюбивы. Они считают своим долгом помочь человеку, если он нуждается в помощи, не спрашивая себя при этом, а что они с этого будут иметь. Они безусловно уважают верховную власть, не рассуждая, а заслуживает ли власть их уважения. Критика не исключается – исключается неуважение. При знакомстве они уважают и друг друга априори: не сначала я узнаю человека, а потом буду его уважать или нет, а сначала я начну уважать человека, а потом узнаю его поближе. Это – основа мирного – христианского – сосуществования. При заполненной религиозности нет места суевериям. Человеку всегда нужно верить во что-то верховное, и если религиозность по каким-то причинам не является нормой жизни, то вот тут на передний план и выступают суеверия, мистика, эзотерика.

Но чтобы лирическое отступление не стало основной частью рассказа, я сразу перейду к повествованию.

В Лейпциг мы приехали, когда на улицах зажглись уже вечерние огни. Я уже была в Лейпциге один раз с русским турбюро. Это была однодневная  автобусная поездка в Дрезден и Лейпциг, которая была просто здорово организована, экскурсионное обслуживание было на самом высоком уровне, и такие экскурсии можно рекомендовать всем – и живущим в Германии постоянно, и приезжающим сюда в гости. За те два года, что прошло с той поездки, Лейпциг если и изменился, то в лучшую сторону. Хотя надо заметить, что строительные работы, начавшиеся в восточной Германии сразу после объединения, продолжаются до сих пор и будут продолжаться еще долго. Центр Лейпцига – торговый центр – отреставрирован полностью и является настоящим магнитом для туристов, да и для жителей города тоже. Только площадь перед старой ратушей – необыкновенно красивым, ни на какую другую ратушу не похожим – зданием – все еще стройплощадка. Здесь метро убирали под землю, чтобы восстановить исторический вид города.

В торговом центре города (а мы не забудем, что Лейпциг – старинный купеческий город) множество застекленных двориков и пассажей, в которых приятно погулять в любую погоду -  и дождь не страшен. Мы с Инго осмотрели эти дворики и витрины магазинов и бутиков и нашли, что они оформлены с большим вкусом. Затем Инго повел меня в один переулок с очень поэтичным названием – Barfußgässchen – можно перевести как Босой переулочек. Здесь нет магазинов – одни кафешки и рестораны, и столики, которыми заполнен переулочек, стоят на улице круглый год. Даже если холодно, здесь можно посидеть очень уютно, потому что на этот случай между столиками поставлены газовые обогреватели. То, что здесь практически невозможно найти свободного места, известно далеко за пределами   Лейпцига, но все все равно стремятся сюда придти, чтобы и таким образом приобщиться к этому необыкновенному  городу. Мы тоже пришли, заняли только что освободившийся столик «у итальянца», заказали совсем немного еды и вина и стали заниматься нашим любимым занятием – рассматриванием горожан. Инго нашел, что в Лейпциге гораздо меньше по-настоящему толстых людей, которых в любом другом городе великое множество. Это дало нам пищу для размышлений уже и под другим углом зрения – философско-социальным. Это же не значит, что люди здесь вполне осмысленно питаются по-другому – размышляла я – это значит, что они придают гораздо больше значения своему внешнему виду. Это и для постсоветского пространства очень характерно. Ведь если приехать в любой российский город – глаза разбегаются, сколько там красивых или просто следящих за собой, хорошо одетых женщин и девушек (про мужчин – отдельный разговор). В восточной Германии их намного меньше, но они есть. У нас одна история. Мы все прошли через общественный строй, при котором у нас, кроме самих себя, практически ничего не было. И не надо забывать, что Россия и вообще восток и восточные области патриархальны. Это значит, что при патриархате женщина должна себя преподнести, чтобы повыгоднее продать себя, то есть выйти замуж. В западной Германии это все хорошо и прочно забыли – благодаря социальной системе, при которой никому не дадут пропасть. Зачем тогда продавать себя? А в восточной Германии следы того времени еще ощущаются вполне явственно.

Мы сидели под зонтиком кафе, рядом с обогревателем, поедая пиццевый хлеб с чесноком, ассорти из итальянских закусок с пармской ветчиной, несколькими сортами сыра, оливками, артишоками, острым перцем, запивая все это красным вином, а рядом с нами за соседними столиками сидели другие пары; одни уходили – мы прощались, другие приходили – мы здоровались. Мы никогда не виделись раньше и вряд ли увидимся еще когда-нибудь, но этот вечер мы провели несколько мгновений в одном чудном уголке вселенной вместе, это нас сблизило. Милые официантки улыбались, мы пожелали друг другу при прощании  приятного вечера и хороших выходных. Мы все плыли в одной лодке под названием Европа.

То, что каждый человек узнает каждый город по-своему, это понятно. Лейпциг тоже не похож на другие города, и я пыталась разобраться, какое же впечатление произвел на меня этот город. Он еще не пришел в себя после тоталитаризма и строек социализма, которые сейчас, после объединения Германии, немецкие архитекторы стараются, по возможности,  нейтрализовать. Но этому городу есть чем гордиться, и он преподносит эти жемчужины гостям, да и своим жителям, с радостью. Он как бы говорит: «Смотрите, что у меня есть!» А есть у него немало: это и Бах с  церковью св. Томаса, в которой великий композитор прослужил органистом всю жизнь, это – великий Гете, учившийся в Лейпцигском университете – и памятью о нем – знаменитый подвальчик Фауста – ресторан необыкновенной красоты. Это и церковь св. Николая, с которой началась история гражданского неповиновения в одном из самых благополучных государств социализма. И памятник тем недалеким временам стоит перед церковью – это точная копия колонны церкви c расцветшей кроной. Мне кажется, это удивительный символ. Да, тоталитарное государство кажется, на первый взгляд, непоколебимым и прочным, как камень. Но и из такой, казалось бы, безвыходной ситуации есть выход – и камень может зацвести.

Ночевать мы уехали в пригород Лейпцига, чтобы следующий день провести, по возможности, на природе.

Поутру Инго мне объяснил, что находимся мы недалеко от Маркклеебергского озера, и оно и является объектом нашего внимания на сегодняшний день. Как-то я упоминала, что у немцев есть талант из каждого водоема делать курорт. А Маркклеебергское озеро – это озеро, которое раньше было вовсе не водоемом, а карьером, брошенным после выборки бурого угля. И вот из этого карьера и было сделано озеро и курорт вокруг него. Мы объехали озеро на велосипедах (около 10 километров), заехали в парк каноэ, и тут я хочу сказать, что я такого еще не видела. Это – спортивный объект, и ничего особенного в этом нет. Здесь построили базу для тренировки спортсменов-каноистов: с водоемами и порогами между ними, с бурным потоком, с лентой-подъемником между окончанием трассы и ее началом. Здорово, но ничего необычного. Но мы-то были здесь в субботу и увидели, как обычное (правда, очень дорогостоящее) спортивное сооружение можно использовать и окупать, таким образом. Сюда может придти любой человек (многие приходят компаниями), из пришедших составляются команды по 4, 6 и 8 человек для надувных лодок-плотов.

               

Каждый получает полную экипировку. Каждый сеанс длится два часа – один час инструктаж и один час сама тренировка. Каждая команда, кроме того, получает сопровождающего тренера. Сюда приезжают не только участники тренировок, сюда приезжает очень много зрителей, потому что это – потрясающее зрелище. Стоять можно и по краям трассы, на любом ее участке, наблюдать можно и с террасы, где много стоек-кафе и с кофе, и с немецкими колбасками, и с более серьезными блюдами; есть и крытый ресторан. Для каждого участника такая тренировка стоит 35 евро. Да, для  страны, которая умеет хозяйствовать, никакой экономический кризис не страшен.

 

Финишировали мы в Маркклееберге, откуда, кстати, и стартовали. Там мы посетили кафе, попили кофе с домашним тортом – торты здесь не покупаются на стороне, а пекутся самой хозяйкой, это известно всем в округе, и кафе поэтому посещается очень хорошо.

Оттуда мы поехали к еще одному озеру с такой же историей, как у Маркклеебергского – к Коспуденскому озеру. Расположены они по соседству, между ними всего 5 километров, так что ехать нам пришлось недолго. Это озеро  немного поменьше, его мы тоже объехали  и задержались у маленького заповедника  у самого берега. Естественная небольшая территория огорожена крупноячеистой металлической сеткой, а за этой оградой пасутся четыре зубра (!) и два оленя, вполне мирно сосуществуя друг с другом. Такая вот Беловежская пуща под Лейпцигом. Детей оттянуть оттуда практически невозможно. Хотя для детей в паре сотне

                          

метров от озера устроен еще этакий парк культуры с аттракционами, с египетской пирамидой, с гигантским вигвамом. Нас оттянуть оттуда тоже было практически невозможно, особенно от маленького зубренка, который периодически подходил к самой ограде, где трава росла особенно густо. Но мы собрали волю в кулак и поехали в Лейпциг, с целью посетить памятник битве народов.

Инго – не большой любитель памятников и музеев с выставками. Но поездка в Бад Франкенхаузен показала ему, что это тоже может быть интересно. Это оказалось еще как интересно! Памятник высотой в 100 метров построен в 1913 году к столетию битвы народов. Была такая битва под Лейпцигом в 1813 году после изгнания французов из России. И была там настоящая мясорубка! Погибло там что-то около 100 тысяч, поэтому это сражение считается крупнейшим до начала первой мировой войны. Посередине памятника находится большой круглый зал, посредине которого лежит венок погибшим. А по краям зала – громадные  каменные фигуры. Они сидят на своих каменных постаментах и спят – покоятся. Между ними стоят громадные фигуры спящих же воинов. Памятник смерти.                        

          

На другом уровне проходит галерея, с которой можно осмотреть зал уже с высоты. Памятник с внешней стороны представляет собой курган, окруженный каменными фигурами воинов. На этот курган, на самый верх, можно подняться на лифте или по внутренней винтовой лестнице (98 метров). Мы с Инго поднялись пешком и на этом завершили на сегодня наши спортивные достижения. День оказался очень насыщенным впечатлениями и мероприятиями. И вот после всего Инго еще два часа вел кемпер в Гарц! Я была потрясена его выносливостью, потому что сама была уже ни на что не способна.

В Браунлаге мы остановились на ночевку у нашего любимого ручья, у которого ночевали год назад. Спали мы под шум  ручья, как младенцы. Следующий день был у нас запланирован как грибной.

Позавтракав в кемпере на берегу того же ручья, мы собрались за грибами. Собственно, я эти выходные так и планировала как грибные. Ну, отвлеклись немного на Лейпциг и его окрестности, ничего страшного. Зато сегодня! Тут же у кемпера мы углубились в небольшой лесок, и началось: моховики и белые.

                        

Я с самого начала решила не брать ни сыроежек, ни свинушек и оказалась права. Мы набрали два пластиковых пакета и решили поехать в другое место, подальше от города. Но тут я должна сказать пару слов о Браунлаге. Это небольшой курортный городок в Гарце, но очень живописный: с центральной улицей, полной маленьких магазинчиков и кафе, с гарцевскимим домами на фоне гарцевской же природы. Какова она – природа Гарца? Это камни, каменистые выступы, местами поросшие мхом, и ели. На первый взгляд – немного мрачно, но это сказочная мрачность: как в сказке – мрачно, но завораживающе. Я в Гарце всегда вспоминаю Конашевича, его иллюстрации к детским сказкам. Мы углубились в этот завораживающий Гарц и решили на велосипедах по лесным тропинкам добраться до Ширкер – маленького городка, родины напитка под названием Ширкер Фойерштейн (огненный камень Ширкер). Это бальзам на травах, очень крепкий, но пьется легко. С велосипедами мы немного просчитались. Невозможно в Гарце ездить на велосипедах. Тропинки состоят их камней и корней деревьев. Гарц идеально подходит для пеших прогулок, но совершенно не создан для велосипедных. Хорошо, что наши алюминиевые велосипеды легкие, их можно легко перетаскивать через препятствия, что мы и делали. Народу в Гарце много, и все приезжают сюда именно для пеших прогулок. Мы тоже совершили в прошлом году такую прогулку – прошли 11 километров от Торфхауза до Браунлаге. Это ни с чем не сравнимое удовольствие не только потому, что природа Гарца совсем особенная, но и потому что воздух Гарца тоже совершенно особенный. Любой горожанин, попадая в горы, может в этом убедиться. Кроме того, то тут, то там встречаются стенды с картой местности, с указателями направлений и километражем. Заблудиться практически невозможно, несмотря на то, что находишься в самых настоящих горах, в самом настоящем лесу. Мне мой велосипед мешал особенно, потому что я постоянно натыкалась на белые грибы. Инго может владеть собой в такой ситуации, я – нет. Кстати, именно здесь я догадалась, почему белые грибы по-немецки называются каменными грибами (Steinpilze). Сначала я думала: наверно, потому что они выглядят, как камни и камушки. Не только. В моем пакетике лежало 7 или 8 белых грибов, и он был тяжелым!  Тем не менее, мы в конце концов добрались до Ширкер. Это тоже курорт, как и любой другой городок в Гарце: здесь много гостиничек и пансионов, много уютных кафе, есть очень красивый парк – сад камней, как я его про себя назвала. Это настоящее произведение искусства, а садовую архитектуру я считаю искусством. В этом парке обыгрывается сочетание камней и растений – а где, как не в Гарце, это может удаться особенно хорошо? Я вполне могу себе представить, что сюда можно приехать на неделю, специально для прогулок по Гарцу. А в грибной сезон… Инго говорит, что это зависимость, сродни наркотической. Эх, не в Советском Союзе он вырос, а в сытой и благополучной Западной Германии, где о грибах никто и не думает.  А если и думает, то идет в магазин и покупает их.

Ну, ладно. А велосипеды нам все-таки пригодились. Для обратного пути. Потому что поехали мы уже не через лес, а по автодороге. Я приготовила из моховиков жаркое со сметаной, мы поели, еще немного времени посидели в опустевшем Гарце – уже смеркалось – и тоже поехали домой.

                   

И тут начался дождь – очень своевременно. Он заливал ветровое стекло, по потемневшему автобану неслись, рассекая водяные струи, машины, вечерняя музыка из радиодинамиков настраивала на лирический лад. Возвращение домой – тоже часть путешествия, и принимать его нужно как должное, хотя это всегда немножко грустно.